Секция 1. Исследования в психотерапевтической практике
(Ведущие: Манухина Н.М., Микаэлян Л.Л.)
1. Макарова И.В. ─ руководитель практики в КВД №15, Ермошина И.В. ─ студент 2 курса очно-заочного отделения программы «Психология» ИППиП, Лаунагайте А. ─ студент 2 курса очно-заочного отделения программы «Психология» ИППиП
«Психологический язык кожи. Опыт исследования в дерматологической клинике»
Кожные болезни занимают особое место в клинике психосоматических расстройств. Во-первых, это связано с широкой распространенностью кожных заболеваний. По данным статистики ВОЗ дерматозами страдают свыше 20 % населения, однако лишь четверть из них обращается за врачебной помощью. Во-вторых, очевидность психосоматической природы кожных заболеваний подтверждается как врачами (в рамках медицинских исследований утверждается связь дерматозов со стрессами, депрессиями и др. психическими расстройствами), так и пациентами (начало заболеваний, обострения связываются с сильными эмоциональными переживаниями, стрессами, травмами). Тем не менее вопрос о механизмах и природе психосоматических связей в клинике дерматологических заболеваний остается малоизученным и открытым. Наиболее глубокими с этой точки зрения являются идеи, разработанные в рамках психоаналитической теории психосоматических заболеваний. В первую очередь, это идеи З.Фрейда о соматических конверсиях и соматических эквивалентах тревоги, представления Ф.Александера о связи садомазохистических и эксгибиционистских наклонностей с кожными симптомами, Э.Бик, Д.Анзье, Б.Бивен о проблеме кожных переживаний и их роли в формировании образа телесного Я. Так, Д.Анзье вводит отдельное понятие «кожа-Я», определяя 8 его функций, сравнивая их с физиологическими функциями кожи человека, из них выделяются 3 основных: 1) контейнер и объединяющая оболочка Я; 2) защитный барьер; 3) фильтр. Кроме того, кожа предъявляется внешнему миру как проявление индивидуальности и личностной идентичности, а также, выступая границей между субъектом и внешним миром, кожа является средством коммуникации.
Р.Шпиц, Э.Бик, Г.Аммон и др. исследовали психосоматически морбогенные отношения матери и ребёнка (отвержение, токсичная тревожность, бессознательная враждебность, зависимость, гиперопека) и их влияние на развитие дерматозов в раннем возрасте.
Таким образом, дерматологический механизм переживания тревоги возникает в период самого раннего развития, когда слабы еще границы между внешним и внутренним, когда кожа имеет огромное значение как средство общения между матерью и младенцем, когда мать обеспечивает понимающее окружение, которое закладывает у ребенка основы первичной идентификации. Неудача при интроецировании функции вмещения в себя и неусвоение, неприятие того, что Я и объект содержатся каждый в своей, отдельной друг от друга коже, ведет к феномену ложной независимости, к «адгезивной («прилипшей») идентификации». Исследование взрослых дерматологических пациентов дает возможность объективного наблюдения и анализа (в отличие от клиники внутренних болезней) ранних инфантильных способов переживания тревоги, экстернализации внутренних психических содержаний и их телесного отыгрывания. Такая возможность предоставлена студентам ИППиП, проходящим практику в КВД №15.
Анализ материалов, полученных в результате неструктурированного интервью с пациентами с различной кожной патологией, позволяет выдвигать гипотезы и строить предположения о том, что несет в себе симптом, в чем его психологический смысл. Далее приводятся два клинических примера пациентов с разными кожными заболеваниями: атопический дерматит и псориаз. Эти заболевания различны как по этиологии, патогенезу, клиническим проявлениям, так и по внутренним психологическим и психосоматическим механизмам их возникновения и протекания. Тем не менее, и в том и в другом случае прослеживается связь дерматологической симптоматики и ранних инфантильных сепарационных тревог. Описание случаев получены в результате встреч с пациентами в рамках прохождения студентами ИППиП практики в КВД №15. С каждым пациентом было проведено 3 встречи, что связано с ограниченным периодом пребывания пациентов в стационаре.
Пациент Р., 30 лет. Диагноз – атопический дерматит (АтД) – поставлен в подростковом возрасте, до этого ставили диагноз диатез. Также болен бронхиальной астмой, в настоящее время – период ремиссии (приступы удушья отсутствуют). Одинокий, близкие отношения не складываются. Родителей своих не знал, его младенцем нашли на стройке, воспитывался в детском доме. На встречу с психологом согласился, т.к. хочет изменить как-то свою жизнь, но не знает как. Хотел бы жениться, создать семью, но не влюблялся по-настоящему ни разу в жизни. Знакомиться с девушками не умеет. Обычно ждет, чтобы люди сами проявили инициативу в отношениях с ним. Насторожен и недоверчив, до сих пор совсем не чувствует себя взрослым и ему хотелось бы повзрослеть и быть более уверенным в себе. Проявил интерес к возможности дальнейшего общения с психологами и участия в психологических группах.
Пациент А., 55 лет, псориаз, заболел 3 года назад. С тех пор рецидивы повторяются примерно раз в два месяца. Никто из родственников псориазом не болел. Женат вторым браком, 2 сына. В 26 лет, после потери первой жены, остался один с 8-ми месячным ребёнком. Было несколько попыток после этого создать семью, с нынешней женой живет уже около 20 лет. Псориаз первый раз проявился после конфликта с сыном. Было сделано предположение о том, что смерть жены стала сильнейшей травмой как для мужа, так и для ребенка, а попытка справиться с этим привела к идентификации (адгезивной) пациента с сыном. Конфликт и уход сына вызвали сильнейшее разочарование и привели к манифестации заболевания.
2. Панов М.К. ─ слушатель 2 курса программы профессиональной переподготовки «Системная семейная психотерапия» ИППиП
«Фокусированные генограммы в практике психотерапевта»
Цель данного доклада ─ познакомить психотерапевтов с одним из дальнейших направлений развития такого известного инструмента системной семейной психотерапии, как генограммы.
Генограмма является «визитной карточкой» теории семейных систем М.Боуэна. Это удобный графический способ схематического отображения семейного дерева, включающий в себя обозначение членов семьи, их отношений друг с другом, даты важных событий, географические расположения. Сила традиционных генограмм заключается в создании визуального представления о семейных историях, мифах и легендах, правилах, спектре отношений и их взаимосвязи на протяжении нескольких поколений. Она позволяет наглядно анализировать расположение различных групп в семейной системе, эмоциональные процессы ядерных семей и динамику «эмоциональных волн» в системах. Даты, отношения и местоположения – лишь общая схема для исследования эмоциональных границ, слияний, разрывов, ключевых конфликтов, объема искренности и числа актуальных и потенциальных отношений в семье. Поколенческий контекст позволяет делать прогнозы.
Чтобы наполнить схему содержанием, надо знать, что искать. Заполнение генограммы не является ни простой задачей, ни самоцелью.
Одним из новых достижений в сфере дальнейшего развития генограммы являются фокусированные генограммы. Они предназначены для изучения природы конкретных убеждений, взглядов, а также эмоциональных и поведенческих моделей в отношении какой-то конкретной темы: образованию, профессии, деньгам, браку, социальным ролям, гендерным ожиданиям в семье, любовным и сексуальным предпочтениям, этническим особенностям и др.
Фокусированная генограмма ─ недавнее изобретение. Этот метод и термин разработали и предложили несколько авторов: Джеральд Викс (Gerald Weeks), Рита Демария (Rita DeMaria), Ларри Хоф (Larry Hof). В 1999 г. они опубликовали книгу «Focused Genograms» («Фокусированные генораммы»). На русском языке литературы на эту тему практически нет.
Фокусированная генограмма представляет собой результат ряда структурированных вопросов, основанных на базовых концепциях привязанности и теории систем, и задаваемых в определенной последовательности, позволяющей терапевту получать точную и полную информацию об одном конкретном аспекте жизни клиента через рассмотрение многопоколенческих паттернов. В итоге он получает еще более широкую и еще более детальную оценку семейной структуры и функционирования.
Такой инструмент имеет несомненные плюсы.
Клиент получает возможность:
· сформулировать собственную точку зрения;
· отразить ее на бумаге и занять по отношению к ней внешнюю экспертную позицию;
· разобраться в ней, выразить свое отношение, сформулировать приоритеты;
· при необходимости выработать альтернативу.
Фокусированная генограмма помогает клиенту конкретизировать восприятие имеющихся возможностей, определить, что влияет на их выбор, стимулирует интерес и успешность.
В супружеской терапии посредством фокусированных генограмм удается прояснить разницу в природе предпочтений партнеров. Знакомясь с наследуемыми приоритетами в позициях друг друга, супруги получают возможность:
· увидеть, что причина конфликтов не в личных качествах, а в разнице и несогласованности позиций, семейно наследуемых;
· прояснить собственные ожидания и убеждения;
· сравнить с ожиданиями партнера, согласовать их;
· оценить как возможность их реализации, так и собственные или совместные ресурсы;
· сделать выбор: принять или отвергнуть определенные взгляды, а затем применить эти решения к здоровому функционированию в своих отношениях.
Метод М.Боуэна достаточно сложен в использовании, и ему необходимо долго учиться. Фокусированные генограммы могут применять психотерапевты любой школы, не обязательно системные семейные.
Психотерапевт получает для практики готовый к использованию, очень конкретный, понятный и удобный инструмент в виде последовательности уже готовых вопросов. Это особенно удобно для начинающих терапевтов, т.к. помогает структурировать сессию. Кроме того, фокусированная генограмма – готовая и удачная форма домашнего задания.
Использование фокусированных генограмм меняет взаимодействие в паре «психолог ─ клиент». Экстернализация точки зрения клиента помещает и его, и терапевта на одно исследовательское поле, создает между ними творческую коалицию. Это увеличивает безопасность и доверительность терапевтического процесса, и в итоге повышает его эффективность.
В докладе будут приведены примеры последовательностей вопросов некоторых фокусированных генограмм.
Для лучшего восприятия данного материала в качестве примеров представлены случаи из практики и выдержки из сессий с клиентами, иллюстрирующие применение фокусированных генограмм.
3. Заушицына А.А. ─ слушатель 1 курса программы профессиональной переподготовки «Системная семейная психотерапия» ИППиП
«Исследование связи семейных факторов с суицидальным поведением»
Цель данного полевого исследования ─ выявление специфики травматических событий в семейной истории, а также особенностей взаимоотношений в родительских семьях пациентов, совершавших суицидальные попытки.
Основная задача данного исследования:
На основе теоретических знаний и имеющихся в литературе данных о вкладе семьи в формирование склонности к суицидальному поведению, выявить и описать специфику взаимоотношений в родительских семьях людей, склонных к суицидальному поведению.
Теоретико-методологической основой исследования является семейный системный подход и разработанная на его основе четырехаспектная модель исследования семейной системы А.Б. Холмогоровой.
Общая гипотеза исследования состоит в том, что склонность к суицидальному поведению связана с семейной травматизацией на микроуровне (особенности взаимоотношений в нуклеарной семье) и макроуровне (травматические события семейной истории).
Методы исследования:
1. Клинико-психологический – исследование клинических групп с помощью психологических методик;
2. Герменевтический ─ качественный анализа данных интервью и сочинений;
3. Статистический – использование методов математической статистики.
В данной работе были использованы следующие методики:
1) Опросник «Стиль эмоциональных коммуникаций в семье»
(разработан под руководством А.Б. Холмогоровой) направлен на выявление
преобладающего стиля эмоциональных коммуникаций в семье, прежде всего,
между родителями и детьми
Опросник содержит 8 шкал:
1. Критика;
2. Индуцирование тревоги;
3. Элиминирование эмоций;
4. Внешнее благополучие;
5. Фиксация на негативных переживаниях;
б. Индуцирование недоверия к людям;
7. Семейный перфекционизм;
8. Сверхвключенность.
2) Опросник «Стиль эмоциональных коммуникаций в семье» (характеризует стиль эмоциональных коммуникаций отдельно с отцом и матерью)
3) Опросник PBI характеризует поведение матери по отношению к ребенку (включает следующие шкалы: 1. Забота, поддержка; 2. Контроль/гиперопека; З. Адаптивное давление;
4. Дезадаптивное давление; 5. Отвержение)
4) Опросник PBI характеризует поведение отца по отношению к ребенку (по структуре идентичен опроснику PBI, характеризующему отношение матери)
5) Шкала депрессии Beck
6) Шкала тревоги Beck
7) Полуструктурированное интервью «Стрессогенные события семейной истории» (Холмогорова, 2006) было составлено А.Б. Холмогоровой и Н.Г. Гаранян на основе работы с помощью метода генограммы, который позволил выявить наиболее часто встречающиеся типичные стрессогенные события и хронические стрессоры в семейной истории пациентов.
Шкала представлена 11-тью показателями: «тяжелая жизнь» родителей и других родственников опрашиваемого (субъективная характеристика; как правило, подразумевает крайне тяжелое материальное положение, воспитание в многодетных семьях, в детских домах и т.д.); наличие ранних смертей в семейной истории; разводы, неполные семьи, тяжелые болезни и несчастные случаи, происходившие с испытуемыми или их родственниками; наличие членов семьи, пострадавших от войн и репрессий; непосредственное присутствие испытуемого при тяжелом заболевании или смерти кого-либо из родственников; алкоголизация членов семьи; жестокое обращение; драки.
Характеристика обследованных групп:
Исследование проводилось в кризисном стационаре ГКБ № 20. Было обследовано 30 пациентов стационара. Из них 22 женщины и 8 мужчин. Все обследованные нами пациенты были госпитализированы в связи с совершенными ими попытками суицида. У всех обследованных пациентов были выявлены психические расстройства: биполярное расстройство ─ 6 человек, расстройство адаптации ─ 8 человек, эндогенная депрессия – 9 человек, шизотипическое расстройство – 7 человек.
Средний возраст испытуемых составил 33 года (от 19 лет до 50 лет). Специфику нашей выборки составил тот факт, что все обследованные нами пациенты добровольно обратились за помощью в стационар.
Экспериментальная выборка проводилась в соответствии со следующими критериями:
─ возраст от 18 до 70 лет;
─ наличие в анамнезе суицидальной попытки.
Контрольная группа подбиралась среди студентов МГППУ, их родственников и знакомых. Число испытуемых в этой выборке составило 30 человек, средний возраст ─ 33 года.
Подбиралась контрольная группа в соответствии со следующими критериями:
─ возраст от 18 до 70 лет;
─ отсутствие в анамнезе суицидальной попытки;
─ отсутствие эндогенной патологии.
Выводы, полученные в ходе работы:
1) Семейный аспект суицидального поведения можно рассматривать, как
минимум, с двух точек зрения: с точки зрения влияния семейных
взаимоотношений на формирование суицидального поведения; с точки зрения влияния
суицидальной попытки одного из членов семьи на ее дальнейшее функционирование.
2) Суицид, как и суицидальная попытка, оказывает сильное негативное воздействие на потомков.
2.1 В области семейного контекста факторами риска суицида являются родительская депривация, конфликтные взаимоотношения в семье, критика со стороны родителей, сверхконтроль, индуцирование тревоги и недоверия к людям в семье.
2.2 Конфликтная ситуация, приводящая к суицидальной попытке, может быть обусловлена особым стилем воспитания и взаимоотношений в семье, который характеризуется ригидностью, инертностью, тенденцией к манипулятивному управлению детьми.
3) Микродинамика семейной системы людей, склонных к суицидальному поведению, характеризуется повышенным уровнем родительской критики в адрес ребенка, а также повышенным уровнем перфекционизма в семье.
Такой стиль семейных коммуникаций может приводить к высокому уровню перфекционизма и самокритицизма у потомков, что, в свою очередь, может вызвать аутодеструктивное поведение.
4) Исследование макродинамики людей, склонных к суицидальному поведению, выявило высокий процент стрессогенных событий в данной выборке; особенно высок процент ранних смертей (86%), что может быть одним из важных семейных факторов склонности к суицидальному поведению.
4. Кононенко Л.А. ─ слушатель 1 курса программы профессиональной переподготовки «Системная семейная психотерапия» ИППиП
«Обучение в музыкальной школе и его влияние на развитие школьно-значимых функций у детей 6-7 лет»
Начало школьного обучения – закономерный этап на жизненном пути ребенка и важная стадия жизненного цикла семьи. Семья сталкивается с правилами и нормами внешнего мира, проверяются границы семейной системы. В связи с этим решаются и многие другие вопросы, например: «В каком возрасте лучше начать систематическое обучение: в шесть или в семь лет? По какой программе лучше обучать ребенка? Справится ли он со школьной нагрузкой, сможет ли хорошо учиться? Как подготовить ребенка к школе? Как помочь маленькому школьнику, когда он столкнется с первыми школьными трудностями?».
Эти вопросы беспокоят родителей будущих первоклассников и педагогов, с этими вопросами они обращаются к практическим психологам. Ведь от того, насколько успешным будет начало школьного обучения, зависит успеваемость ученика в последующие годы, его отношение к школе, обучению и благополучие в его школьной жизни.
Большое количество новых программ и методик повышает тревогу родителей о будущем ребёнка, заставляет их нагружать детей модными, но порой ненужными занятиями. Сроки подготовки к школьному обучению сейчас смещаются на более ранний возраст ребёнка, родители начинают целенаправленно готовить детей уже с четырёх лет.
Часто на консультацию к психологу приводят ребёнка интеллектуально очень развитого, но эмоционально и социально беспомощного. Важно при этом достаточно четко осознавать, какие занятия с ребенком в наибольшей мере способствуют развитию значимых для школьного обучения качеств и обеспечивают необходимый уровень школьной готовности. Родители и воспитатели в основном действуют по принципу «чем больше занятий у ребенка, тем лучше его подготовка к школе». Это нередко приводит к умственной и физической перегрузке ребенка, что не может не сказаться на его здоровье.
У психологов и педагогов также вызывает тревогу тот факт, что в категорию слабоуспевающих и неуспевающих учащихся в последнее время часто попадают внешне благополучные дети, имеющие достаточно высокий уровень умственного развития и овладевшие навыками чтения и счета еще до школы.
Дело в том, что далеко не все методики предполагают формирование необходимых для школьного обучения качеств. Уровень развития школьно-значимых качеств (организация деятельности, мыслительная деятельность и речевое развитие, мелкая моторика, зрительно-моторная и зрительно-пространственная функции, слуховая и зрительная память) прямо или опосредованно определяет успешность усвоения знаний на ранних этапах обучения, именно эти качества ребенка следует иметь в виду при выборе развивающих программ. Это вовсе не означает, что учебно-воспитательная работа с дошкольниками должна ограничиваться только развитием школьно-значимых качеств.
Задача педагогов и родителей заключается в том, чтобы обеспечить полноценное и гармоничное развитие ребенка. Имея большой опыт работы с детьми в музыкальной школе, анализируя ситуацию с дошкольным образованием в своём практическом опыте психолога, я заинтересовалась: «Как музыкальное образование влияет на развитие школьно-значимых функций детей 6-7 лет?». Тем более, что за последнее время обучение в музыкальной школе стало доступнее, наборы маленькие и уже нет конкурсного отбора по способностям. Вместе с тем, есть варианты обучения в школе не 7, а 5 лет по облегчённой адаптированной программе. И музыкальное образование ─ это не только культурное наследие и формирование специальных профессиональных навыков, но и развитие общих способностей восприятия и ощущения, внимания и образной памяти, воображения и мышления, волевой регуляции. Можно предположить, что занятия в музыкальной школе способствуют всестороннему, комплексному развитию ребёнка и как будущего школьника, и как личности. И родители могли бы заменить огромное количество других развивающих занятий, которые часто дублируют друг друга по своей значимости, обучением в музыкальной школе. В доступной нам литературе не было обнаружено исследований в этой области.
Было принято решение протестировать две группы детей 6-7 лет, не имеющих выраженных нарушений в развитии и состоянии здоровья. В первую группу вошли дети, посещающие развивающие занятия в ДЦ «Хорошево» г. Москвы по программе Института возрастной физиологии. Во второй группе были исследованы дети, проучившиеся 1 год в Монинской ДМШ и еще не обучающиеся в общеобразовательной школе. На первом этапе исследования была использована методика раннего прогнозирования школьных трудностей Безруких М.М., на втором этапе ─ методика на исследование памяти.
Опыт работы в музыкальной школе и в группах подготовки к школьному обучению, сравнительный анализ результатов исследования позволил предположить, что занятия в музыкальной школе могут заменить целенаправленную, систематическую подготовку к обучению в школе, достаточно добавить к музыкальным занятиям чтение и счёт.
Музыкальное образование ─ это проверенная годами система обучения, сейчас незаслуженно забытая, оно может быть рекомендовано родителям также, как общее культурное и эмоциональное развитие их детей. Всё это позволит избежать стресса ограничения времени ребёнка в условиях загруженности большим количеством других развивающих занятий и не потерять его желание узнавать новое.
Секция 2. Особенности психологического пространства при работе с онкологическими заболеваниями
(Ведущие: Фисун Е.В., Рожанская О.Ю.)
1. Иконникова Д. Д. ─ студент 4 курса очно-заочного отделения программы «Психология» ИППиП
«Дистанция – трудно установить, трудно удержать (особенности терапевтического взаимодействия в Онкоцентре)»
На примере клиентского случая во время прохождения практики в Онкологическом центре автор доклада предприняла попытку исследовать такое понятие, как «дистанция». Дистанция редко рассматривается как самостоятельная терапевтическая единица. Между тем, умелое и чуткое обращение с этим важнейшим компонентом любой коммуникации может оказать неоценимую услугу в работе с клиентами.
Во-первых, обращая внимание на то, как клиент использует терапевтическое пространство, на какое расстояние подпускает к себе, в какие моменты приближается, а в какие, наоборот, дистанцируется, терапевт может непосредственно понять эмоциональное состояние клиента. Так что дистанция может приобретать и диагностический смысл. При этом необходимо отметить, что когда автор говорит о дистанции, то имеет ввиду обе ее составляющие: как физическую, так и эмоциональную.
Во-вторых, эмпатичное отношение к состоянию клиента и его потребностям, выбор соответствующей дистанции и пластичное ее использование может уже само по себе оказать терапевтический эффект.
В докладе была рассмотрена работа с мамой полуторагодовалого мальчика с тяжелым диагнозом и очень плохим прогнозом. Проведено было две встречи, в течение которых прослеживалась определенная динамика в состоянии клиентки. Основным акцентом в рассмотрении этого случая является выбор необходимой дистанции между клиенткой и консультантом. На момент первой встречи мама с сыном находились в больнице только третий день. Мама была в состоянии шока, сильно подавлена, «обесточена», с мощным депрессивным фоном. Ее переполняли очень тяжелые переживания – вина, негодование, гнев, сомнения, отчаяние… Контакт был очень вязкий, дистанция постоянно менялась: клиентка то «отслаивалась», выпадала в какое-то параллельное пространство, теряя связь с реальностью; то возвращалась обратно, «оживала», наполняясь энергией. Важно было чутко следовать за изменениями в дистанции, пристраиваться, что давало возможность шаг за шагом продвигаться дальше в работе.
Вторая встреча состоялась через неделю. Состояние клиентки на этой встрече явилось сюрпризом для консультанта, но, опять же, дистанция оказалась важнейшим компонентом в процессе консультирования.
2. Дубровская Е.В. ─ студент 3 курса очно-заочного отделения программы «Психология» ИППиП
«Психолог и клиент: создание пространства. Из опыта работы в Онкоцентре»
Доклад представляет описание случая, его рефлексию и анализ. Работа проводилась в отделении детской онкологии с матерью грудной девочки, находящейся на лечении в стационаре.
В процессе психологического консультирования одной из первых задач всегда является установление доверительного контакта, а, следовательно, безопасного пространства для взаимодействия терапевта и клиента. Данная задача приобретает особое значение в условиях практики в Онкоцентре. Это связано с тем, что мотивация клиентов, находящихся в стационаре, к работе с психологом снижена или недостаточно выражена, хотя потребность в эмоциональной поддержке весьма велика. Непереносимые по тяжести собственные чувства, существующий в отделении запрет на их открытое выражение, эмоциональное одиночество, собственные неадекватные установки – все это блокирует процесс проживания горя, затрудняет контакт с ребенком. Работа с подобными состояниями и их следствием невозможна без атмосферы доверия между психологом и клиентом. Эффективность взаимодействия в процессе консультирования напрямую зависит от создания безопасного пространства, что способствует проявлению чувств и их принятию. В приведенном случае описан процесс создания такого пространства и сохранения его на протяжении всего терапевтического процесса.
Отмечены несколько моментов, способствующих достижению этой цели:
- Возможность выдерживать сильные чувства клиентки и свои собственные чувства (беспомощность, ненужность, грусть, растерянность, страх смерти);
- Отслеживание динамики состояния клиентки. В докладе продемонстрировано, как, например, стадия шока сменялась стадией гнева, как это отражалось на взаимодействии психолога и клиентки;
- Нахождение ресурсных областей клиентки, ее «живых», нетронутых травмой частей, на основе которых возможно восстановление ее понимания себя и принятия ребенка;
- Постоянная переработка психологом полученной информации и испытываемых чувств;
- Способность выдерживать неопределенность;
- Использование различных техник работы: контейнирования, следования за клиентом, эмпатического слушания и т.д.
3. Желнова М.М. ─ студент 4 курса очно-заочного отделения программы «Психология» ИППиП
«Психоаналитический взгляд на практику в Онкоцентре»
Цель доклада ─ показать ресурсную возможность личной терапии и применения знаний, полученных по таким дисциплинам, как «Введение в психоанализ», «Психоаналитическая диагностика», «Принципы психоаналитической техники» для успешного прохождения студентами практики в Онкологическом Центре. Под «успешностью» в данном контексте подразумевается минимизация травмирующего воздействия на практиканта в процессе взаимодействия с родственниками детей, больных онкологическим заболеванием.
В Онкологическом Центре неотъемлемой частью практики является самостоятельный поиск клиентов. Таким образом, проблемы возникают уже на этом этапе: чувство отвержения при отказе может оказаться болезненным для студента-практиканта. Некоторые с негодованием сравнивают необходимость предлагать себя в качестве психолога с унизительной ролью продавца мелкого товара в электричках.
Именно в такие критические моменты на первый план выходит помощь руководителей практики. В предварительной беседе студенты получают ориентацию на то, что помощь психолога может состоять уже в том, что создается ситуация свободы выбора для родственников больных детей, поэтому сама эта ситуация терапевтична.
Но может травмировать не только безуспешный поиск клиентов. Если беседа состоялась, и практикант всю неделю думает о своем клиенте, планирует дальнейшую работу с ним, но, встретившись в назначенное время, получает отказ под тем или иным благовидным предлогом, то сомнения в собственной компетентности и профессионализме с большой долей вероятности могут овладеть малоопытным студентом-практикантом.
Здесь полезно вспомнить Н. Мак-Вильямс, которая в книге «Психоаналитическая диагностика» отмечает, что в помогающие профессии, в том числе в области оказания психологической помощи, в основном, идут депрессивные личности, которым свойственно автоматическое и компульсивное использование такой зрелой защиты, описанной Анной Фрейд, как поворот против себя. Поэтому студенты, получившие вполне объяснимый больничным режимом отказ в повторной встрече, начинают искать причину в своих, якобы ошибочных действиях и испытывать чувство вины.
Знания по психоанализу способны объяснить причины клиентских отказов от работы с позиций действия бессознательных защит, выполняющих функцию совладания с тревогой.
Н. Мак-Вильямс описывает целый ряд примитивных и зрелых механизмов защиты, бессознательное использование которых мы наблюдаем у родственников онкологически больных детей. В докладе представлены примеры практических случаев, иллюстрирующие описанные защитные механизмы.
«Действие во вне» (acting out) ─ помогает клиенту выплеснуть часть накопившегося бессознательного протеста против ситуации, в которой он оказался в Онкологическом Центре, в форме резкого отказа психологу.
Всемогущий контроль позволяет бессознательно поддерживать ощущение компетентности и жизненной эффективности. Придает уверенность в том, что помощь психолога не нужна.
Расщепление (splitting) Эго уменьшает тревогу и поддерживает самооценку, поскольку все внешние объекты делятся на «плохие» и «хорошие», «наши» и «чужие».
У психолога велика вероятность попасть в стан «пришлых чужаков».
Проекция – ошибочное восприятие внутреннего как приходящего извне. Беспомощность, вина, тревога, агрессия – все чувства, которые переполняют родственников онкологически больных детей, бессознательно проецируются на психолога, и в результате проекции он воспринимается ими беспомощным, злым и т.д. Свой агрессивный отказ они воспринимают в этом случае как необходимую самооборону.
Если студент идентифицируется с тем, что на него спроецировали, «сольется с клиентом», то почувствует себя виноватым, беспомощным, полным тревоги, обиды. Он станет жертвой проективной идентификации.
Однако, именно благодаря проективной идентификации возникает эмпатия – возможность для психолога почувствовать то, что чувствует клиент, при этом отличая свои личные чувства от его болезненных переживаний.
Родственникам онкологически больных детей больше всего не хватает определенности. Поэтому практиканта подстерегает большая опасность идентифицироваться и тоже захотеть определенности: быть уверенным уже с утра, что днем на практике будешь работать с конкретным клиентом, который тебя любит и ждет. Умение спокойно переносить неопределенность отличает психолога от клиента.
Наряду с теоретическими знаниями о действии защит на поведение клиентов еще одним фактором, помогающим переносить фрустрацию и продолжать эффективно работать, является личная терапия. Это верный путь ощутить свободное внутреннее пространство, совладать с тревогой и напряжением, чувствовать себя более безопасно во внешней неопределенности и не травмироваться во время прохождения практики в Онкоцентре.
4. Фандеева О.Н. ─ студент 4 курса очно-заочного отделения программы «Психология» ИППиП
«Психолог в Онкоцентре: три разных практики»
В докладе представлен опыт прохождения практики в Онкоцентре, который рассмотрен с трёх позиций: работа детского психолога, работа «психолога для родителей» и чувства самого психолога. Показаны три стороны этого профессионального мира: клиенты-дети, клиенты-родители и психолог как Другой Взрослый ─ человек, которому можно открыться, попросить помощи, которого можно отвергнуть или обвинить. Это человек- контейнер, чьё присутствие создаёт пространство принятия и переработки хаотичных и трудных чувств клиента в более понятные и приемлемые для него. Здесь, как нигде, будущему терапевту можно учиться понимать и принимать проявления своей профессиональной и человеческой несостоятельности и несовершенства как часть реальности и часть себя. Здесь рождается «мужество быть несовершенным».
В докладе рассматриваются особенности работы с детьми в условиях больницы, возможности и ограничения применения песочной терапии в условиях Онкоцентра, а также чувства, переживания детей и родителей, попавших в клинику. При хроническом заболевании нарушается вся жизнь семьи, требуется изменение семейных ролей и отношений, возникают финансовые проблемы, разрушаются мечты и планы на будущее. Родители часто испытывают гнетущую тревогу, страх, растерянность, вину, стыд, злость. Тревога и фрустрация, переживаемые ребёнком, преобразуются в чувство ненависти ко всему персоналу, к лечению и медицинским процедурам, и нередко ─ в ненависть к родителям. В океане этих чувств не всегда находится место пониманию, терпимости, сотрудничеству, необходимым для эффективного лечения и выздоровления.
И в этом случае помощь психолога уникальна. Песочное пространство позволяет соприкоснуться с внутренним миром ребёнка не только психологу, но и маме, которая присутствует на сессиях. Мама получает опыт наблюдения за взаимодействием психолога и ребёнка. Работа с психологом воспринимается родителями как дополнительное лечение ребёнка. Родители ждут беседы с психологом после завершения сессии с ребенком. Разъяснения и рекомендации специалиста являются для них важным источником информации: они лучше понимают, что происходит во внутреннем мире детей, успешнее справляются с собственными переживаниями по поводу ребенка, понимают, как именно скорректировать общение и взаимоотношения с ребенком, чтобы это было не только комфортнее для обоих, но и полезно для растущего ребенка.
Видя своими глазами работу психолога с ребенком, слушая их беседу, родители лучше понимают, какую помощь от психолога они могут получить для себя лично, и почти сразу же обращаются за нею. Они готовы поговорить не только о ребенке, но и о своих собственных родительских переживаниях.
Нахождение в Онкоцентре непросто не только для лежащих там детей и их родителей, но и для психолога. Это мир на грани жизни и смерти. Мир, где все больше стараются говорить о жизни, росте, развитии. И это легальная тема, она доступна проговариванию и обсуждению. Тем не менее, тема смерти, являясь частью внутренней и внешней реальности пациентов и сотрудников клиники, озвучивается редко. Мысли и чувства, связанные со смертью, остаются внутри ребенка и его родителей, запертые за семью замками. Но аналогичные переживания живут и во внутреннем пространстве психолога.
Таким образом, во время сессии происходит встреча двух или трех непростых Миров, переполненных тревогой. И психолог вынужден учиться справляться с собственными тревогами, чтобы иметь возможность профессионально создавать и поддерживать Пространство Присутствия, в котором клиент сможет выразить и выплеснуть свои чувства. В этом безопасном психологическом и психотерапевтическом Пространстве клиент получает опыт новых отношений, опыт глубокого самораскрытия, принятия себя Другим и опыт самопринятия. Все вместе это способствует облегчению его душевных страданий.
5. Благовещенская М.Н. ─ студент 3 курса очно-заочного отделения программы «Психология» ИППиП
«Возможности игровой терапии в рамках одной встречи
(из практики работы с детьми в условиях Онкоцентра)»
Доклад подготовлен по результатам прохождения практики в детском отделении Онкологического Центра.
Особенности работы с детьми в условиях Онкоцентра предполагают наличие определенных ограничений, существенных для консультанта, в том числе – вероятность проведения терапевтической сессии как единственной. С учетом данного обстоятельства в докладе рассматривается вопрос об определении возможности оказания наиболее эффективной помощи в рамках одной встречи.
Наблюдения за проведением игровых терапевтических сессий и собственный начальный опыт работы с детьми позволяют выделить следующие этапы встречи и важные направления в работе консультанта:
- установление контакта и поддержание заинтересованности игрой как основы терапевтического взаимодействия консультанта и ребенка;
- распознавание чувств ребенка и следование за ними;
- создание атмосферы «разрешенности» как возможности предоставления безопасного игрового пространства для выражения ребенком гнева, враждебности и других сложных негативных чувств (в частности, проигрывание темы «смерти»);
- использование игры как возможности приобретения опыта преодоления трудных жизненных ситуаций и событий (что особенно актуально в условиях госпитализации);
- предоставление возможности в игре выразить символически свое положение в реальном мире (в ситуации «здесь-и-сейчас» или в семейной ситуации в целом);
- поддержка адаптивных форм поведения, адекватной самооценки и чувства собственной полноценности ребенка;
- поиск наиболее актуального, значимого для клиента в процессе построения им песочной картины; проработка в направлении «от хаоса к исходу» с обязательным указанием на имеющиеся у ребенка ресурсы;
- быть «вместе», но не «вместо»: исключить вероятность «дополнительной инвалидизации» ребенка, оставаясь при этом чувствительным к его непростой ситуации;
- работа с отношениями в диаде «мать-ребенок» (в направлении установления более зрелого и здорового взаимодействия, полезного ребенку и соответствующего его возрасту; помощь в преодолении острых тревожных состояний обоих, работа с чувством вины и т.д.).
С учетом всех особенностей проведения игровой терапии с детьми в условиях Онкоцентра представляется возможным сделать вывод о чрезвычайной насыщенности, эмоциональной заряженности и содержательной наполненности данной терапевтической работы. Необходима предельная внимательность консультанта к происходящему, а при выявлении наиболее значимых для ребенка переживаний – обеспечение ему безопасного пространства для отреагирования чувств, получения эмоциональной поддержки и выявления ресурсных областей.
Игра, в данном случае, являясь для детей универсальным языком самовыражения (понятным и увлекательным), в наибольшей степени удовлетворяет всем требованиям Онкоцентра, неся помимо терапевтического эффекта еще и положительный эмоциональный заряд, и мощный развивающий потенциал, что является важным вкладом в выздоровление ребенка, проходящего длительное и тяжелое лечение.
Секция 3. Работа психолога с различными возрастными группами
(Ведущие: Слуцкая М.Н., Климова С.В.)
1. Лимонт Я.С. ─ психолог, психотерапевт, Консультативный психологический центр «Геттер», гимназия 1513, студент 3 курса программы «Клиническая психология» ИППиП
«Психологическая работа с подростками»
Доклад посвящен особенностям психотерапии подростков. Анализируя свой опыт работы, автор рассматривает следующие темы:
- ограничения и правила в психотерапевтической работе с подростками, которые диктуются особенностями возраста, его социальными и психологическими аспектами. Например, такими как: слабая мотивация на длительную работу с психологом, невысокий уровень рефлексии, отсутствие достаточного жизненного опыта, максимализм в суждениях и т.д.;
- методы, используемые в терапевтической работе с подростками, в частности, возможности символдрамы.
Также представляется интересным аспект сравнения психотерапии подростков и взрослых. В качестве иллюстрации будет приведен терапевтический случай работы с двумя подростками, переживающими влюбленность. Здесь и комплекс чувств, и стратегия поведения… «Любовный треугольник» ─ ситуация достаточно универсальная, и чувства 15-летних подростков вполне сопоставимы с переживаниями взрослых пациентов.
2. Овчинникова Ю.Г. ─ слушатель 2 курса программы профессиональной переподготовки «Аналитическая психология. Юнгианский анализ» ИППиП
«Роль кризиса первой зрелости в развитии личности и ее трансформации в среднем возрасте»
Научная мысль еще во времена З. Фрейда и К.Г. Юнга видела в кризисе не болезнь, а начало выздоровления, попытку самостоятельного исцеления психики, однако наше обыденное сознание до сих пор этому сопротивляется. Мы готовы признать необходимость и важность детских кризисов развития, наличие кризисов в старости, даже принять мысль, что все проходим через кризис среднего возраста. Но слабая изученность кризисов зрелого возраста, то есть половины человеческой жизни, свидетельствует об опасении посмотреть на самих себя. Что предшествует кризису середины жизни? Какова роль кризиса 30 лет в грядущей трансформации личности?
Методологически данная работа ведется на стыке исследования трансформации личности в юнгианской психологии (К.Г. Юнг, М. Стайн, Д. Шарп) и продолжает традицию изучения конструктивной роли кризисов в развитии личности (Л.С. Выготский, Э.Эриксон, Г.Олпорт, С. Мадди, Р. Мэй, В. Франкл и др.). Нам видится возможность объединения достижений юнгианской, экзистенциальной и культурно-исторической концепций в этом вопросе.
Кризис как внутренний раскол нужен для движения (в том числе осознанного, особенно в среднем возрасте) к собственной целостности, он дает толчок к психологическому развитию и формирует мотивацию в этом направлении. При внутреннем расколе возникает сильное внутреннее сопротивление сил, стремящихся к целостности, сила сопротивления позволяет человеку осознать эти внутренние ресурсы и возможности, опираться на них, а не на внешние источники целостности (Стайн, 2007; Шарп, 2006).
Задача кризиса первой зрелости – осознать свои ограничения и возможности, разотождествить свое Я и атрибуты. Атрибутивное восприятие собственного Я препятствует трансформации, так как делает человека нечувствительным к своей многогранности и затрудняет разрешение проблемы противоположностей. Решению этой задачи способствует изменение временной перспективы и появление символической функции в означении и осознании кризиса.
Особенность кризиса первой зрелости заключается в переживании «остановки» и развенчании иллюзий. Заканчивается обязательная программа, заложенный сценарий: школа, институт, создание семьи, нахождение работы и успешное продвижение. Личность оказывается в ситуации самоопределения, которое впервые ощущается как реальное и ответственное (Овчинникова, Яксина, 2009, Овчинникова, 2007). Такая остановка дает пространство для: 1) переживания потерь, утрат; неудач; 2) ощущения себя и своих смыслов; 3) постановки новых целей. Важное значение «остановки» заключается и в защите от преждевременного перехода к личностной трансформации. Однако квинтэссенцией изменений временной перспективы становится переживание собственной вневременной сущности.
Ситуация социального сравнения и социальной «гонки достижений» заставляет увидеть собственные ограничения, пересмотреть планы и выстроить их в бОльшем соответствии с собственной системой ценностей, чем с общественными стереотипами.
Для кризиса 30 лет также характерно вынесение внутриличностных проблем вовне: на семью, работу, личную жизнь, что сочетается и с ригидным характером кризиса. Именно в этот критический период попытки разрешения кризиса максимально долго остаются объектными и направленными на изменение ситуации, обстоятельств или собственного поведения. Обращение к ценностно-смысловой сфере происходит после крушения первоначальных попыток. Успешное прохождение данного кризиса особенно важно, так как помогает сформировать ответственность и принятие внутренней психологической жизни, что также является необходимой предпосылкой личностной трансформации.
Кризис первой зрелости редко принимает характер трансформации, скорее, обновляет и подтверждает сложившуюся систему ценностей и смыслов и стратегию жизни. Таким образом, человек в ходе данного кризиса завершает процесс формирования личностной идентичности в индивидуальном контексте и с помощью символической функции соотносит ее с коллективным уровнем, намечает зоны последующего развития и интеграции и открывает путь к трансформации личности в середине жизни.
3. Лебедева Н.В. ─ методист кафедры Психологии и педагогики Института переподготовки и повышения квалификации Руководящих кадров и специалистов системы социальной защиты населения г. Москвы
«Основные направления реабилитации детей в Серебряно-Прудском социально-реабилитационном центре “Подросток”»
В Государственном Учреждении Московской области Серебряно-Прудский СРЦ «Подросток» проживают дети в возрасте от 3 до 17 лет, оставшиеся без попечения родителей. Дети, пережившие подобные травмирующие события, безусловно, нуждаются в психологической помощи, поэтому одним из основных направлений работы Центра является их психологическая реабилитация.
Особую сложность представляют так называемые «социальные сироты», то есть дети, родители которых живы, но лишены родительских прав. Развитие личности ребенка, имевшего мать, но в какой-то момент лишившегося ее, идет по так называемому невротическому типу, когда на передний план выступают разного рода защитные механизмы. Ребенок думает, что он обманут, что он никому не нужен. Такие мысли провоцируют реакцию протеста и последующее подавленное настроение. Ребенок расценивает отделение от семьи как наказание за то, что он плохой, теряет самоуважение, начинает испытывать постоянное чувство вины, которое и становится основной характеристикой его личности. Внутреннее состояние такого ребенка – смесь злости, обиды и любви к родителям, что ведет к субъективному разрыву с семьей, повышению его агрессивности.
Агрессивность является одной из основных характеристик личности подростка-сироты. Негативная, агрессивная позиция по отношению к другим людям является следствием дефицита теплоты и принятия в общении, и распространяется даже на сиблингов. Агрессивность проявляется в том, что любые действия окружающих, в том числе членов семьи, воспринимаются подростком-сиротой как повод для конфликта.
Тип личности, формирующийся у ребенка, с рождения оказывающегося в условиях материнской депривации, обозначают как «безэмоциональный характер». Для воспитанников учреждений закрытого типа характерно большое количество межличностных контактов, но все они, как правило, недолговечны, поверхностны и формальны. Для ребенка-сироты легче не испытывать привязанность к кому-либо, чем потом переживать разрыв отношений.
Описанные особенности эмоционального развития социальных сирот отчасти объясняют причины идеализации их представлений о родителях. Неспособность подростка адекватно оценивать родительские поступки и их влияние на собственное развитие приводит к искаженному восприятию ситуации в семье. Находясь в воспитательном учреждении, ребенок испытывает чувство вины за поведение своих родителей, либо эмоционально отвергает их, не осознавая своих переживаний. Однако, все негативные воспоминания вытесняются тоской по матери, желанием вернуться к ней. Таким попадает ребенок в реабилитационный центр.
Исследования в Серебряно-Прудском СРЦ «Подросток» за период 2008-2009 гг. показали, что у детей чаще всего встречаются следующие симптомокомплексы: социальная запущенность – 90%, педагогическая запущенность – 95%, тревожность – 92%, неадекватная самооценка – 80%, нарушение развития психических функций – 70%. Анализ эффективности психокоррекционной работы свидетельствует, что все заявленные психологические проблемы детей Центра, как минимум, частично компенсируются. Поэтому перед психологической службой Центра стоят сложные задачи по восстановлению и дальнейшему формированию психологического здоровья детей, которые решаются в процессе реабилитации.
В дошкольном возрасте психологическая реабилитация ведется по следующим направлениям:
1. Психотерапия эмоциональной сферы;
2. Эмоционально-волевое развитие детей по программе «Волшебная страна внутри нас» (групповые занятия);
3. Развитие познавательной сферы по программам развивающего обучения (индивидуальные и групповые занятия).
Психологическая реабилитация детей школьного возраста осуществляется по следующим направлениям:
1. Психокоррекция нарушений эмоционально-волевой сферы;
2. Коррекция и развитие познавательной сферы (индивидуальные и групповые занятия по программе «Коррекционно-развивающие игры»);
3. Коррекция и развитие коммуникативной сферы;
4. Профориентационная работа по программе «Я и моя профессия»;
5. Профилактическая работа по предупреждению употребления наркотических и других психоактивных веществ.
В построении программы психологической реабилитации используется комплексный подход. Так, например, школьник младшего возраста может одновременно заниматься по программам «Коррекционно-развивающие игры», «Я учусь и могу владеть собой» и курсу арт-терапевтических занятий.
Многие проблемы, с которыми встречается психолог в реабилитационном процессе, можно решить и компенсировать путем оказания компетентной психологической помощи каждому конкретному ребенку и организацией эффективной психолого-педагогической работы по духовно-нравственному воспитанию детей.
Секция 4. Работа психолога в различных социальных учереждениях (Ведущие: Хамитова И.Ю., Барчина Е.Т.)
1. Третьякова Н. В. ─ студент 3 курса очно-заочного отделения программы «Психология» ИППиП
«Особенности работы с клиентами, пережившими домашнее насилие, в режиме консультации на телефоне доверия»
Чтобы увидеть радугу, надо пережить дождь
В докладе рассматриваются особенности психологического консультирования по Телефону Доверия, применительно к ситуации работы с жертвами домашнего насилия. Этим людям, безусловно, важны максимальная анонимность звонящего и консультанта, доверительность диалога, возможность прервать контакт в любой момент и даже то, что разговор происходит в условиях ограниченной коммуникации.
На примере случая из практики раскрываются специфические особенности клиентов, переживающих домашнее насилие. В описании случая делаются акценты на тех возможностях, которые предоставляет им психологическая телефонная помощь. Это установление доверительного контакта с незнакомым человеком, который искренне выражает свое сочувствие, поддержку, принятие; это содействие снижению тревоги у клиента, помощь в лучшем понимании им себя и своей жизненной ситуации, поиск ресурсов и новых способов поведения, более предпочтительных для клиента, чем прежние.
В докладе представлен анализ переживаний, возникающих у консультанта в процессе работы, с точки зрения их значения для понимания того, что происходит с клиентом.
Докладчик рассматривает также собственный опыт работы с конкретным клиентом ─ случай предоставления экстренной психологической помощи, когда клиентка позвонила после того, как ее в очередной раз избил муж. В докладе описывается опыт взаимодействия с таким клиентом и раскрываются важные нюансы работы консультанта.
2. Геронимус И.А. ─ аспирант факультета психологии ГУ - ВШЭ, слушатель 1 курса программы профессиональной переподготовки «Системная семейная психотерапия» ИППиП
«Модель применения методов краткосрочного психологического консультирования в работе на Детском телефоне доверия»
В последнее время в области психологической практики все больше используются направления психологического консультирования и психотерапии, предполагающие возможность оказания клиентам краткосрочной психологической помощи. Речь, прежде всего, идет о таких направлениях, как стратегическая терапия П. Вацлавика, нейролингвистическое программирование, ориентированная на решение краткосрочная психотерапия, нарративная практика и др.
Отметим, что перечисленные направления объединяют общие особенности:
─ Возможность оказания психологической помощи в короткое время;
─ Фокусом работы является актуальная жизненная ситуация клиента;
─ Работа психолога направлена на помощь клиенту в изменении проблемной ситуации, а не на совместный поиск причин её возникновения;
─ Позиция психолога - консультанта является неэкспертной;
─ Конструктивистский взгляд на реальность, который предполагает учет циркулярной зависимости между внутренними понятийными структурами абонента и его поведенческими проявлениями.
Такие особенности этих методов, как возможность работы с актуальным запросом клиента без его существенного расширения в процессе исследования проблемы, возможность оказания психологической помощи в ограниченное время, ориентация на решение, а не на проблему, позволяют предположить, что эти методы могут быть эффективно применены при оказании психологической помощи по телефону. На основе систематизации и обобщения опыта применения этих техник и методов в работе на Детском телефоне доверия мы создали модель применения этих методов на разных стадиях телефонной работы.
Согласно А.Н. Моховикову процесс телефоной консультации имеет три основных этапа: исследование чувств и проблем, исследование решений и альтернатив, завершение диалога. Как показал опыт нашей работы, методы краткосрочного психологического консультирования могут эффективно применяться на каждой из представленных стадий и при этом предполагают необходимость постановки на каждой стадии дополнительных, специфических для этих методов задач.
Использование методов краткосрочного психологического консультирования при оказании психологической помощи по телефону предполагает, что консультант оказывает влияние на то, каким образом абонент видит проблемную ситуацию, с самой первой стадии телефонного диалога ─ исследования чувств и проблем абонента. Восприятие абонентом проблемной ситуации меняется в зависимости от того, какие вопросы задает консультант. В этой связи, в контексте применения методов краткосрочного психологического консультирования задачей консультанта является конструирование в совместном диалоге видения проблемной ситуации абонента как повторяющейся детально описанной последовательности событий, локализованной во времени и пространстве.
На стадии исследования решений и альтернатив эффективной может быть использование консультантом следующей последовательности шагов, предложенных С. де Шайзером:
1. Поиск существующих исключений из проблемы и исследование зоны компетентности абонента, позволяющей ему справляться с проблемой;
2. Исследование возможных способов гипотетического решения проблемы;
3. Определение конкретных шагов, направленных на изменение ситуации.
На стадии завершения разговора задачей консультанта является обобщение основных результатов диалога и предложение абоненту обратной связи. Данная задача может быть решена при выполнении следующей последовательности шагов:
1. Валидизация эмоций и переживаний абонента;
2. Предложение обратной связи, переопределение консультантом сложившейся ситуации;
3. Комплимент;
4. Рекомендация, которая часто включает в себя обращение за очной психологической помощью.
В целом, применение методов краткосрочного психологического консультрования в работе на телефоне доверия показало свою эффективность при работе со множеством разнообразных проблем: переживание отрицательных эмоциональных состояний (депрессия, тревога, страхи), трудности в социальной адаптации (столкновение с девиантными группами, неуверенность в себе и коммуникативные трудности), проблема самоопределения в подростковом возрасте, работа с детско-родительскими взаимоотношениями (как при обращении родителей, так и при обращении детей) и др. Кроме того, опыт нашей работы показал, что эти техники могут эффективно дополнять работу психолога в рамках других подходов. В этом контексте, на наш взгляд, можно поставить вопрос о целесообразности включения обучения базовым методам и техникам краткосрочного психологического консультирования в программы подготовки психологов-консультантов для работы на телефоне доверия.
3. Антипова М.А. ─ слушатель 1 курса программы профессиональной переподготовки «Системная семейная психотерапия» ИППиП
«Особенности работы системного психолога с суицидальными клиентами в условиях социальной службы»
Цель доклада ─ продемонстрировать особенности работы семейного психолога-консультанта в условиях краткосрочного консультирования суицидальных клиентов, проанализировать и систематизировать особенности этой работы на примере клиентских случаев.
1.Основные понятия суицида
Суицид – осознанный акт устранения из жизни под воздействием острых психотравмирующих ситуаций, при котором собственная жизнь теряет для человека смысл.
1.1 Кризис как предпосылка возникновение суицида
Психологический кризис является проявлением социально-психологической дезадаптации личности в ситуации утраты либо угрозы утраты значимой ценности или объекта. Кризис возникает при невозможности преодолеть препятствия в достижении жизненно важных целей способами, сформированными на основе предыдущего индивидуального опыта.
1.2. Основы работы с суицидальными клиентами
Суицид ─ это процесс, а не событие. Это не проблема, а способ разрешить проблему, справиться с ситуацией или уйти от травмирующих переживаний.
1.3. Факторы, увеличивающие риск суицида:
- Суицидальные попытки в прошлом;
- Годовщины утрат;
- Переживание потери;
- Алкоголизм;
- Смертельные болезни;
- Психические заболевания;
- Суициды среди близких людей;
- Депрессия.
1.4. Градация и оценка суицидальных мыслей, намерений (выявление суицидальной активности)
Суицидной можно назвать любую внешнюю или внутреннюю активность, направляемую стремлением лишить себя жизни. При заблаговременной диагностике внутренней активности суицидальный акт может быть предотвращен и не выйдет в план внешнего поведения.
Внутренние суицидальные проявления включают в себя (разворачиванию суицидального сценария предшествуют):
· общие недифференцированные антивитальные переживания. В основе этих переживаний ─ снижение субъективной ценности жизни как таковой. Характерные высказывания на этой стадии: «Не живешь, а существуешь», «Жизнь бессмысленна»;
· суицидальные мысли; фантазии на тему смерти: «Заснуть и не проснуться», «Если бы со мной что-нибудь случилось, и я бы умер»;
· суицидальные замыслы: продумывание способов самоубийства, выбор его средств и времени. Стадия суицидального замысла характеризуется увеличением суицидальной активности: ранее достаточно обобщенные и расплывчатые мысли обретают конкретное содержание. В этом случае абонент может обсуждать различные формы самоубийств, как бы «примеривая» их на себя. Замысел уже существует в сознании, но в реальной жизни абонент еще не предпринимает каких-либо подготовительных действий для его осуществления;
· суицидальные намерения: к замыслу присоединяется волевой компонент, человек настраивает себя на действие. Стадия суицидального намерения характеризуется созданием конкретного детализированного плана совершения самоубийства. В данном случае человек уже старается разработать для себя четкое представление о том как, где и в какое время произойдет суицидальный акт.
К внешним формам суицидного поведения относятся:
- суицидальные попытки – целенаправленные акты поведения, направленные на лишение себя жизни, не закончившиеся смертью;
- завершенный суицид: действия заканчиваются гибелью человека.
1.5. Предупредительные знаки на приеме
- Снижение настроения;
- Саморазрушающее поведение;
- Нарушение сна, режима питания;
- На приеме разговоры о бесполезности своего существования, одиночестве, никчемности, безысходности;
- Социальная изоляция: уход от контактов, замкнутость, нежелание разговаривать;
- Снижение внимание к себе, к своему внешнему виду;
- Рассказы о приведении дел в порядок.
2. Особенности работы с суицидальными клиентами в рамках системного подхода. Иллюстрация клиентских случаев
Во второй части доклада отражены варианты действия психолога при выявлении суицидальных мыслей у клиентов. Сделана попытка проанализировать и систематизировать особенности этой работы на примере клиентских случаев. Показать реакции самого психолога на клиента с данной проблематикой, показать реакцию семьи на изменения.
2.1. Способы работы психолога с данной проблемой:
- Выход на метауровень (узнать, какую проблему решает для себя человек: привлекает внимание ( чье, зачем, для чего); наказывает кого-то (кого, кому будет плохо, за что); таким образом хочет попросить о помощи (кого, почему именно таким, каким еще возможно). В зависимости от результата будет строиться и стратегия помощи.
Независимо от этого обязательно:
- Оценка состояния клиента (определение степени суицидальной опасности)
- Выявление психического статуса клиента (наличие мыслей о суициде: как они появляются, это мысли его или ему кто-то диктует их, мысли его - не его)
- Выявление проблематики ( с чем не может справиться клиент, история развития проблемы, отношения клиента с проблемой, способы ее разрешения, как включена проблема в систему взаимодействия клиента)
- Признание серьезности его состояния
- Поиск уникального эпизода (акцент на действиях клиента, когда он мог справляться с ситуацией, что дает ощущение контроля над ситуацией и конкретные способы для выхода из неё)
- Укрепление его идентичности(работа с семейной историей, работа с дисфункциональными установками, как социальными, так и семейными)
- Заключение контракта (на несовершение попыток суицида)
- Налаживание контакта клиента с телефоном доверия
Далее в докладе предполагается рассмотреть вопросы:
2.2. Реакция семьи на вмешательства
2.3. Реакция психолога
Секция 5. Профессиональная идентичность психолога-консультанта (Ведущие: Смирнова Е.Н., Фарих Е.Н.)
1. Овчинникова Ю.Г. ─ слушатель 2 курса программы профессиональной переподготовки «Аналитическая психология. Юнгианский анализ» ИППиП
«Размышления о личности психотерапевта»
Несмотря на многообразие психологических школ и представлений о структуре психики, развитии человека и закономерностях психотерапевтической работы есть положение, с которым согласны авторы самых разных концепций. Решающую роль в психотерапии играет личность психотерапевта, а не его знания, опыт, профессионализм и прочее. В данной работе мы пытаемся осмыслить 10-летний опыт терапевтической работы, супервизий и обучения психологов и выделить факторы, раскрывающие ключевые особенности работы личности психотерапевта.
1. Внимательность. Нам привычна мысль, что мы должны быть внимательны к словам, невербальным проявлениям, эмоциональным состояниям и чувствам клиента. Нас этому учат. Однако во многих случаях мы недостаточно внимательны к себе или к окружающей действительности, не замечаем собственных эмоций в работе с клиентом: не обратили внимания или не запомнили, что испытали разочарование, когда клиент сегодня пришел, что были на необычайном подъеме или скучали. Значит, мы невнимательны к своей личности, к своему инструменту. Значит, в ее полифоническом звучании мы не услышали какую-то тему или фальшивую ноту. Значит, наш с клиентом оркестр звучал как-то иначе. Это не всегда про ошибку или «ужасные» последствия в работе. Это про непонимание и незнание того, что происходит в терапевтических отношениях.
2. Контакт с собой, внутренние «настройки». Это про аутентичность. Про необходимость каждое мгновение чувствовать другого человека и самого себя. Работать, чувствуя собственную боль, не смешивая ее с болью клиента. Работать, осознавая свою раненность. И этот контакт должен быть не сам по себе, а как бы на волне клиента. Тройное удержание фокуса: контакт с собой, при котором в центре внимания остаются клиент и терапевтическое взаимодействие. Я называю это «подкрутить настройки»: понять, чего я не хочу улавливать в клиенте, какие свои ресурсы не использую, что меня не устраивает в моем взаимодействии с этим конкретным человеком.
3. Контрперенос. К сожалению, далеко не все психотерапевтические подходы признают реальность и важность работы с переносом и контрпереносом. На мой взгляд, это один из основных факторов, без учета которого невозможно построить терапевтические отношения, а, значит, помочь человеку пройти путь душевного исцеления. В рамках рассматриваемой темы хочется отметить два важных аспекта в видении собственного контрпереноса: это предельная честность и чуткость. Важно видеть неприятные чувства, проговаривать то, что кажется незначительным, неловким, смущающим. Бороться за понимание на супервизиях и интервизиях.
4. Феноменологический взгляд, гибкость. Суметь увидеть сидящего перед тобой человека впервые. Быть открытым тому новому, что в нем появилось или что он готов сегодня привнести в работу. Суметь отойти от привычных схем и интерпретаций, которым учили или которые часто срабатывали. Отбросить понимание, которое казалось правильным.
5. «Перевертыши». Речь, скорее, пойдет о постановке проблемы, чем о путях решения. Нередко складываются ситуации, когда клиенты приходят в созвучии с внутренним процессом терапевта. Это всегда непросто, большой вызов профессионализму и большая возможность для дальнейшего развития, и нашего, и того человека, который обратился к нам за помощью. Мне хочется поделиться собственным опытом (и опытом моих коллег) тех ситуаций, в которых происходит смена ролей и внутренних позиций клиент-терапевт. Сейчас я клиент, а через два часа уже терапевт и работаю со своими клиентами. И слушаю. И вдруг они начинают говорить то же самое, что я говорила час назад своему аналитику, буквально теми же словами. Очень мало времени, очень мало пространства. «Не поплыть» мыслями и чувствами, услышать другого, услышать себя. Главное – понять, мы похожи, но, в то же время, мы разные. Как спасительный круг кидаешь себе фразу: «Найди 5 отличий».
2. Квасница М.И. ─ студент 2 курса очно-заочного отделения программы «Психология» ИППиП, Воробьев А.С. ─ студент 2 курса очно-заочного отделения программы «Психология» ИППиП
«Кружок друзей психоанализа: на пути становления профессиональной идентичности психоаналитика»
В докладе обобщен опыт работы «Кружка друзей психоанализа», созданного студентами ИППиП при поддержке администрации Института. Основное внимание уделено вопросу влияния работы студентов в «Кружке» на процесс обретения ими профессиональной идентичности.
«Кружок друзей психоанализа» создан студентами ИППиП при поддержке администрации Института в 2009 году для реализации самых разных и необычных проектов, объединяет которые психоаналитический способ смотреть на мир. В настоящее время системообразующим проектом является так называемый «Психоаналитический анализ кинокартин», в рамках которого проведено более десятка встреч с известными психоаналитиками (включая членов IPA). Эти встречи представляют собой обсуждение какого-либо художественного фильма с целью разбора сюжета, характеров и поступков героев в терминах психоанализа. Кроме того, проводятся беседы на интересующие студентов темы, которые по разным причинам недостаточно освещаются в рамках учебной программы (в частности, измененные состояния сознания или профессиональная идентичность психотерапевта). Далее запускается проект совместного изучения работ классиков психоанализа. Имеются также идеи проведения пролонгированных групповых супервизий терапевтической работы студентов-членов «Кружка», регулярного издания альманаха с материалами мероприятий «Кружка» и так далее. Нам интересно объединять самые нестандартные и неожиданные формы с самым серьезным и важным содержанием.
Необычность названия «Кружка», юмор и ирония, ничем не ограниченный выбор проектов, тем и идей для работы создают атмосферу безопасности, раскрепощенности, безоценочности. Этому способствуют и правила «Кружка», в частности: не спорить, не переходить на личности (включая себя), задавая вопрос, тут же самому отвечать на него. В «Кружке» мы формируем пространство, в котором каждый в свободной и безопасной для себя форме может выразить свои идеи, предположения, гипотезы, чувства. В «Кружке» нет ошибочных мыслей, неправильных мнений, единственно верного суждения.
В этом смысле интересной является идея Д.Винникотта о «переходном пространстве». Как для ребенка необходим краешек одеяла или плюшевый мишка, так и для студента-психоаналитика будет полезен «Кружок» как своего рода переходное пространство на его пути к обретению профессиональной идентичности. В этом случае винникотовскую «достаточно хорошую мать» заменит «достаточно хорошая группа студентов и достаточно хороший ведущий-психоаналитик».
Позитивный опыт принятия своих мыслей, чувств и себя в целом другими участниками «Кружка» ведет к появлению профессиональной уверенности, доверию к себе как к психотерапевту-профессионалу, что является одним из необходимых условий формирования профессиональной идентичности.
Кроме того, «Кружок» решает еще одну важнейшую задачу становления профессиональной идентичности психоаналитика – формирование психоаналитического способа мышления. Возможность посмотреть на сюжетную линию, характеры и действия героев фильма или книги не с привычных бытовой или искусствоведческой, а с психоаналитической точки зрения, а также возможность думать и говорить на профессиональном языке при анализе художественных произведений создают необходимые предпосылки для формирования психоаналитического способа мышления.
В свете рассматриваемой проблематики весьма важной нам представляется идентификация студента с референтной группой успешных профессионалов. В качестве ведущих на встречи «Кружка» приглашаются известные практикующие психоаналитики. В частности, мы гордимся тем, что целый ряд членов и кандидатов в члены IPA откликнулся на просьбу стать ведущими наших мероприятий. Знакомство с успешными специалистами-психотерапевтами и общение с ними на профессиональные темы мы считаем весьма важным для обретения профессиональной идентичности.
«Кружок» – место встречи людей, которые нашли возможность реализовать свои ценности в профессии психотерапевта вообще и психоаналитика в частности. Существует идея о конгруэнтности Я-концепции и профессии, согласно которой человек неосознанно ищет профессию, в которой будет сохранять соответствие своим представлениям о себе, а «входя в профессию», будет искать осуществление этого соответствия. Важно, чтобы человек увидел себя в деле, которым он в данный момент занят. То есть, профессиональная идентичность будет сформирована тогда, когда обретет свойства отражать и воплощать через себя личность.
В заключение мы хотели бы выразить искреннюю благодарность администрации ИППиП, без поддержки которой реализация нашей идеи создания «Кружка» была бы невозможна, всем психоаналитикам, психотерапевтам и психологам, откликнувшимся на наше предложение стать ведущими встреч, а также коллегам-студентам, проявляющим интерес к нашим проектам.